Этот человек вошёл в историю за считанные секунды стрельбы. И остался там навсегда. Когда блогер-эмигрант Юрий Нестеренко пишет: "Это я расстрелял Че Гевару" – тут поэтическое преувеличение. Че Гевару расстрелял другой. Боливийский рейнджер Марио Теран. Вчера он умер в госпитале Военной корпорации социального обеспечения города Санта-Крус-де-ла-Сьерра. Мир отметил это событие. Человек того стоит. Тоже символ честной эпохи.
Считается, что ему было восемьдесят. Хотя точная дата рождения Марио Терана Саласара остаётся неясна. Первоначально в анкетах значилось 9 апреля 1941-го. Через много лет, регистрируя брак, он назвал другую дату: тот же день, но 1942 год. Зато малая родина известна. Кочабамба, третий город Боливии, в долине Кордильерских гор. Ныне Кочабамба – нефтегазовый и автопромышленный центр. Но восемьдесят лет назад это была торговая зона с неумолкающим базаром Ла-Канча. Тут и по сей день из крупнейших открытых рынков Южной Америки.
Торговцем Ла-Канчи был Висенте Теран, отец Марио. Мать Канделария Саласар, домохозяйка, помогала мужу в коммерции. Подростком в эту жизнь включился и будущий рейнджер. "Пышный плод неформальной экономики", "хаос создающий культуру" – так отзываются о Ла-Канче даже теперь, в цивильные времена. Что это было три четверти века назад, представить несложно. Марио Теран рос в обстановке рабочей бизнес-жести. Открывались широкие дороги в банду либо в армию.
Он предпочёл армию. Физическая сила, выносливость, природная сметка очень тому способствовали. Метр шестьдесят ростом, зато жилистый и крепкий. Не без особых примет – курносый и меднокожий. Быстро выдвинулся в отличники боевой и политической подготовки. В двадцать лет был направлен в сержантское училище. Преподавал ему капитан Гари Прадо Сальмон – тоже легенда боливийской военно-политической истории. Сын генерала, ультраправый националист и антикоммунист, основатель боливийского рейнджерства. В звании второго (младшего) сержанта Теран поступил на службу во 2-й батальон 6-й дивизии – элитную часть боливийской армии под командованием Прадо Сальмона.
Так они шли на сближение – Марио Теран Саласар и Эрнесто Гевара де ла Серна, прославленный под кличкой Че. Его-то биография достаточно известна. Менее знаменито другое – ситуация на Кубе середины 1960-х.
Незадолго до звёздного часа Терана и последнего часа Че кубинский коммунистический режим окончательно подавил повстанческое движение Эскамбрай. Власть Компартии Кубы утвердилась и консолидировалась. Но в партийно-государственной верхушке как-то не находилось теперь места майору Эрнесто Геваре. Ближайший соратник Фиделя Кастро, классик партизанской войны и репрессий, участник боёв и расстрелов прозябал в министрах промышленности, где не достигал ничего. Он был из первых первооснователей карибского сталинизма. Но когда режим укрепился, его явно стали теснить менее романтичные киты гаванской номенклатуры: Фидель и Рауль Кастро, высшие бюрократы Карлос Рафаэль Родригес и Фауре Чомон Медьявилья, шефы карательного аппарата Рамиро Вальдес и Мануэль Пиньейро, армейцы Хуан Альмейда Боске и Рауль Менендес Томассевич, дипломат Рауль Роа, секретарша Кастро-старшего Селия Санчес. Бешеная "р-р-революционность" Че Гевары сделалась не ко двору. И когда Че отказался от всех должностей, званий и кубинского гражданства ("официально меня больше ничто не связывает с Кубой…") никто сильно не возражал. Сплавить его в поход показалось лучшим выходом для всех. Причём официальная Гавана отношения к авантюре не имела.
Боливийскую операцию Че Гевары специалисты по повстанчеству рекомендуют изучать как эталон провала. И в замысле, и в исполнении. Вторжение отряда Че не поддержали даже местные коммунисты. Революционный процесс в Боливии развивался своим ходом. Пятнадцатью годами ранее президент Виктор Пас Эстенсоро наделял крестьян землёй, шахтёров оружием, национализировал оловянные рудники, развивал сельскую кооперацию. Но отнюдь не по коммунистическим схемам. Режим кубинского типа отторгался традиционной вольницей самой бедной и самой анархичной страны Южной Америки.
А к появлению полусотенного отряда вторжения маятник вообще качнулся вправо. Генерал-президент Рене Баррьентос участвовал в революции 1952-го, но был убеждённым националистом и жёстким антикоммунистом. А сержант Марио Теран – его идейным сторонником.
Восемь лет назад Гиркину-Стрелкову не удалось ни одолеть Майдан, ни отторгнуть "Новороссию". Но он по крайней мере сумел развязать войну на годы вперёд. Че Геваре в Боливии не удалось и этого. Причина элементарна (в общем та же, что и у Стрелкова): "Коммунисты превращают людей в слуг государства. А я люблю свободу", – говорил один из тех крестьян, на помощь которых наивно надеялся Че Гевара. Сравним со стрелковскими сетованиями: мол, не идут мужики в "ополчение ДНР".
Массы не могут поддерживать такое. Ибо массы – это люди.
Против Че Гевары была направлена 6-я дивизия генерала Рамиро Валенсуэлы – лучшая в боливийской армии. К экспедиции прикомандирован в порядке интернациональной помощи "доктор Карлос Гонсалес" – оперативник ЦРУ Феликс Родригес, из кубинских антикоммунистов. 8 октября 1967 года рейнджеры разгромили отряд в ущелье Кебрада-дель-Юро. Че сдался в плен. Прадо Сальмон поинтересовался, что он забыл в стране, которая без него и по-своему совершила свою революцию. "Возможно, я сделал ошибку", – признал Че Гевара. Своевременно, однако.
Кончать с пленным без трибунала приказал лично Баррьентос. Родригес и Прадо Сальмон дали поручение известному исполнителю. В советских источниках дальнейшее описывалось лаконично: "Немедленно к Че ворвался младший сержант Марио Теран и в упор расстрелял его". Логично – во-первых, приказ, во-вторых, боливийский воин ненавидел коммунистического интервента, из-за которого погибали его друзья. По некоторым сведениям, он даже вызвался сам.
Но впоследствии возникла иная версия. В одном из интервью Теран говорил, будто колебался сорок минут. Он участвовал в боях, ему приходилось стрелять. Но не так, не в упор… Помог сам Че. Известной фразой: "Успокойся. Целься лучше. Ты ведь пришёл убить меня". Теран согласился и выпустил две коротких очереди. В общей сложности девять пуль из самозарядного карабина.
Момент своего вхождения в историю Марио Теран называл худшим в своей жизни. Сомнений в справедливости деяния он никогда не испытывал. Но солдат не палач.
Военная служба Терана на этом не кончилась. Хотя крутой карьеры он не сделал. Ушёл на гражданку в унтер-офицерском чине (по советско-российским меркам – приблизительно старшиной). Поселился в Санта-Крусе-де-ла-Сьерра – крупнейшем городе Боливии. Женился на Хулии Перальта. Завёл патриархальную семью: пятеро детей, а внуков никто не считал. Получал военную пенсию, родня занималась бизнесом. Нуждаться не приходилось.
Он сменил имя, стал называться Педро Саласар. Но смысл не очень понятен – может быть, рекомендовало командование. Сам он практически не скрывался. Временами даже беседовал с журналистами. Когда леваки предъявляли претензии, посылал подальше. Его можно было увидеть с с улицы – за обыкновенным забором. Невысокий, располневший, с редкими седыми волосами. Увлекался цветоводством, иногда играл с собакой. Постоянно поддерживал связь с ветеранами-рейнджерами. Особенно с Прадо Сальмоном, другом на всю жизнь.
В 2007 году, когда отмечалось сорокалетие гибели Че Гевары, мир облетела весть: кубинские окулисты в Боливии вернули зрение Марио Терану. "Пускай старик радуется улыбкам внуков и смотрит футбол, – ворчливо отозвался кубинский официоз "Гранма". – Че Гевара снова победил!" Сын пациента поблагодарил врачей через местную газету. Но сам старик говорил, что зрения никогда не терял, операция была простая, а сделали её так себе. Что до Че Гевары с его "победой": "Это был коммунист, это был враг. Он пришёл захватить нашу страну. Мы ему не позволили".
Несколько человек, причастных к ликвидации Че Гевары, впоследствии погибли. Среди них президент Баррьентос (падение вертолёта) и крестьянин Онорато Рохас, указавший местонахождение отряда (застрелен неизвестно кем на своей ферме, подаренной Баррьентосом). Последний даже увековечен в стихотворении российской фанатки-чегеваристки: "Рохас с нами, он нам как броня! Но предчувствие – мутное, злое – вдруг возникло в груди у меня". Сейчас эта девушка ходит на антивоенные митинги… Но большинство погибших – военные. Так появилась легенда о "проклятии Че". Поразительно же: военный – и вдруг убит! да ещё в такой спокойной стране, как Боливия! нет, тут не обошлось без сверхъестественного…
Однако Марио Теран дожил до девятого десятка. Скончался он вчера от болезни лёгких.
Жив и восьмидесятичетырёхлетний Прадо Сальмон, хотя в инвалидном кресле. Он дослужился до генерала, побывал министром, активным сторонником гарсиамесизма. Ранение в позвоночник, получил случайно "дружественным огнём" – подавляли бунт единомышленников-ультраправых из Боливийской социалистической фаланги (название пусть не вводит в заблуждение, это местные неофашисты). При левом президенте Моралесе попал под домашний арест, после его свержения триумфально освободился. Ежегодно празднует 8 октября – когда его рейнджеры обломали попытку установить в Боливии "кастристскую тиранию могильной ямы".
Увешанный орденами восьмидесятилетний Феликс Родригес – политик-антикоммунист, его лицо уже украшает футболки как "символ Анти-Че". Впрочем, многие считают, что у него-то ещё всё впереди: "Он закончит свой путь в безымянной могиле, в борьбе с остатками коммунизма".
Вообще-то кубинские спецслужбы умеют проводить точечные спецоперации. Что им стоило при желании разобраться с Марио Тераном? Однако вот… "Пусть старик радуется и смотрит футбол". Может быть, не очень на него злились. "Живой я вам дороже, чем мёртвый", – говорил Че Гевара, когда его брал Прадо Сальмон. А для Кастро и его режима, может быть, наоборот? Была создана культовая фигура – и без всяких от него сложностей. Как покойный Ленин для Сталина. Кстати, что немаловажно, как раз в октябрьские дни 1967-го на Кубе были репрессированы оппозиционеры из партийной "микрофракции" – Кастро и его клика добивали последнее несогласие. Без Гевары это было много проще.
Как бы то ни было, против Марио Терана и его соратников не велось даже особой пропагандистской кампании. Зато: "Офицеры и солдаты, павшие в бою с партизанами — вот настоящие герои, защищавшие свободу, национальное достоинство и независимость Боливии", – поставил точку генерал Валенсуэла.
История изобилует парадоксами и параллелями. Че Гевара в Боливии был партизаном, Марио Теран – военнослужащим государства. Но по сути именно сержант Теран олицетворял восстание – против коммунистического тоталитарного государства, которое представлял интервент-псевдоповстанец Гевара. Прошло около полувека, и история перекликнулась: "сепаратистские республики ОРДЛО" явились авангардом имперского этатизма – тогда как государственные ВСУ защищали волю восстания.
Но сегодня всё вроде встаёт на свои места. Парадоксы уступили очевидности. Эпоха жестокой ясности вернулась на наших глазах.
А раз так, стоит прислушаться к диалогу Че Гевары с Феликсом Родригесом: "Почему ты здесь? Ты же аргентинец. Почему ты не борешься в своей стране? – А ты почему здесь? Ты же кубинец! –Отвечай на мой вопрос. – Революция не знает границ. Борьба идёт там, где империализм угнетает народы". Вот с этим не поспоришь, бывал прав и Че. Возможно, Марио Теран слышал и эти слова.
! Орфография и стилистика автора сохранены
