Моя команда не попала в плей-офф НХЛ. Но смотреть финал Питтсбург — Сан-Хосе очень интересно. Вчера бородатые "акулы", за которых болею в этой серии, выиграли в овертайме тяжёлый третий матч и сократили отставание от "пингвинов".
Перед матчем зрители в Сан-Хосе почтили память Мухаммеда Али. Тёмный зал, вставшие люди, цветные всполохи, посередине белый экран, слева — лицо Али, справа его слова. Торжественный голос диктора. Краткая церемония прощания. И всё. Конец. Жизнь продолжается. Помчалась вперёд игра. Тяжёлый матч. Смотришь с горьковатым чувством грусти об ушедшем прошлом.
Перед хоккеем, в память об Али и любившем его отце, смотрел великое противостояние из трёх матчей Али с великим Джо Фрезером. И, конечно, его вершину — "триллер в Маниле" — 3-й матч 1 октября 1975 года, 15-раундовый поединок, в котором Али выиграл после 14 раундов.
И вот, матч закончен.
Вдруг на ринг поднимается в белом костюме позднее свергнутый диктатор Филиппин, папа "экономического национализма" Маркос. Он вручает кубок Али, полуживому после побоев от Фрезера.
40 лет прошло с тех пор.
Другая страна. Другое время. Другой спорт.
Но всё те же повадки у авторитарных правителей.
Бежит, переваливаясь, по ковровой дорожке, весь в черном нынешний российский правитель — Маркос-суперлайт, отец "импортозамещения", вручать кубок сборной Канады, победившей на чемпионате мира в Москве.
Один лез в ринг, другой семенит по льду.
Почему их так тянет прислониться в чужой славе? Обнять её? Зачем им это нужно?
Может быть, здесь внутренняя тяга к тому, чтобы быть самыми-самыми? Она заставляет их хватать руками жар от чужого огня? Обжигать руки о хвост жар-птицы? Показывать исподтишка всем свои ожоги. Дескать, мы тоже часть огня.
Возможно, за этим стоит прагматичный, как они считают, расчёт — послать миру сигнал, что они тоже, мол, часть этого мира, они не страшные крокодилы, любят спорт, так же как и обычные люди на Западе? Примите нас!
Или же, прячется за этой всесильностью — подняться к чемпионам, потрясти им руку, улыбнуться, похлопать по плечу, иное — детское чувство восхищения перед великими спортсменами, детская мечта стать такими же — чтобы лился на тебя восторг трибун, на груди горела тяжелым золотом медаль и ты был на вершине мира?
Любая диктаторская власть незаслуженная, ненастоящая и потому ревнивая.
Она, лживая, тянется к победам в спорте, как к тому, что ей противоположно, что является настоящим. Ложь тянется к правде, хочет ею стать, но, умея прикоснуться, не может ею быть.
На вершине мира, пока жива человеческая память, остаётся потускневшее от времени тяжёлое золото славы, а то, что лишь трогало её руками, осыпается, забывается, уходит в бесславное прошлое. Никто о нём не помнит. И ничто не способно этого изменить.
Прощай, Али. Прощай Фрезер. Прощай незаконченный матч в душной, жаркой Маниле. Прощайте, оставшиеся далеко позади, нервные, живые 70-е.
