Пройдя через ужасы гражданской войны, унесшей жизни около четырехсот тысяч граждан бывшей Югославии, жители Балкан начинают сложнейший процесс обретения новой государственности. Происходят процессы, во многом схожие с теми, что происходили на просторах бывшего СССР в начале девяностых годов прошлого века. Различия в национальных, конфессиональных, исторических компонентах – оборотная сторона медали, под названием империя.
Пример югославской катастрофы, с этническими чистками, массовым исходом беженцев, с разрушенными городами и селами – самый красноречивый ответ всем тем профессиональным патриотам, которых хлебом не корми, но дай покритиковать Горбачева и Ельцина за распад великой державы... Любой развод, будь-то в семье, в творческом коллективе или же в государстве – процесс болезненный. Правда, степень боли все же различная. И многое зависит от приоритетов, которыми руководствуется правящий класс. Что в критическую минуту важнее – жизни людей или некое абстрактное величие и личные амбиции политиков?
Глядя на то, чем закончились попытки югославских политиков и армейских начальников насильно удержать народы в рамках прежнего государственного порядка (во имя его же блага, разумеется), понимаешь, что при всех огрехах порвавшая с партноменклатурой постперестроечная элита была, все же, мудра. Попытка удержания бывших республик силой неминуемо привела бы к рекам крови, но все равно бы не сплотила бы республики. Свойство любой империи – неминуемый распад.
Пример Черногории, когда вопрос суверенитета решился на референдуме, поставил право наций на самоопределение выше принципа незыблемости границ. Можно смело предположить, что скоро речь о независимости может зайти уже на территории многих других непризнанных республик. Абхазия, Приднестровье, Южная Осетия наверняка захотят подобным образом добиться международного признания своих суверенитетов.
Нельзя исключать и того, что рано или поздно вопрос о возможной независимости будет поставлен и другими национальными республиками в составе России. Сейчас многие из них не воспринимаются россиянами как составные единицы страны. Можно сколько угодно показывать по федеральным телеканалам налаживающуюся мирную жизнь в Чечне, но это вряд ли способно преодолеть отчуждение между жителями Грозного и, допустим, Вологды. В сознании многих россиян любой чеченец, как, впрочем, и любой другой уроженец Северного Кавказа, представляется в образе врага.
В республиках царит нищета, вспыхивают межэтнические конфликты. А если вспомнить о насильственном характере включения Кавказа в состав российской империи, то вполне реально возникает возможность утраты Россией этих проблемных земель. В Кремле и на Старой площади эту угрозу прекрасно осознают. Только меры, избранные для обеспечения целостности, не отвечают задачам.
Усиливающаяся централизация, укрупнение регионов, изменение порядка выборности глав субъектов – вот тот набор мер, который пытаются противопоставить центробежным тенденциям политтехнологи Кремля. Им кажется, что достаточно поставить во главе трудного региона своего представителя, и сразу последует концентрация всей полноты власти в надежных руках, что и обеспечит стабильность. При этом не учитывается одного обстоятельства – на Кавказе лидер должен быть плоть от плоти достойным сыном своего народа.
Покровительства Кремля и даже профессиональной пригодности вполне хватает для должности, скажем, губернатора Самарской области, но еще недостаточно для легитимизации на Кавказе. В самом начале построения властной вертикали, из-за несогласий с федеральным руководством был вынужден уйти в отставку президент Ингушетии Руслан Аушев, пользующейся колоссальным доверием населения. На его место при поддержке администрации президента был протащен бывший сотрудник ФСБ Мурат Зязиков.
При упоминании этой фамилии вспоминается страшная трагедия в Беслане, когда у президента оказался выключен мобильный телефон. Также вспоминается другой некогда фаворит федеральной власти, президент Северной Осетии Александр Дзасохов, продемонстрировавший полную беспомощность в спасении заложников. А вот рассорившийся в свое время с Кремлем Руслан Аушев вывел из захваченной боевиками школы десятки заложников.
Назначенцы демонстрируют полную политическую несостоятельность, в то время, когда национальные республики разъедает ржавчина коррупции и нищеты. На полном серьезе обсуждаются идеи поглощения Адыгеи Краснодарским краем. Рамзан Кадыров предлагает объединить Чечню и Ингушетию. И нельзя сказать, что подобные инициативы однозначно отвергаются федеральными властями.
Все эти меры только катализируют центробежные тенденции. С аналогичным успехом можно попытаться потушить пожар при помощи бензина. Масла в огонь подливает фактическое безразличие, а иногда искреннее сочувствие к ксенофобским настроениям в России. "Россия для русских, русские идут", - с гордостью выкрикивают "патриоты". Спрашивается, а как быть этническим татарам, адыгам, башкирам, якутам – получается Россия не для них?!
Между тем, в день черногорского референдума исполнилось бы 85 лет величайшему ученому и общественному деятелю двадцатого века А.Д Сахарову. Многие помнят выступления академика на Съезде народных депутатов. Среди прочего, он предлагал во имя сохранения СССР реанимировать государство посредством преобразования в Федерацию. Но какой там... Нардепы освистали Андрея Дмитриевича, патологическое великодержавие и холуйское сознание не восприняли вполне рациональный проект.
Сегодняшняя власть – чекисты и бюрократы, задвинутые на второй план при Ельцине, пытаются предотвратить распад страны путем ликвидации федерации и образования унитарного государства, с клерикальными элементами . Тем самым, осознанно или нет, провоцируя сепаратистские настроения. И кто знает, не увидим ли мы через некоторое время интервью Путина, где на вопрос: Что стало с Россией? - наш сегодняшний гарант ответит: Она распалась...
Неусвоенные уроки недавнего прошлого чреваты трагическими потрясениями завтра. И ЦРУ, либералы, олигархи, здесь не при чем.
